Советская власть и евреи Дона: послереволюционное время

Длительное время после средневековья в XV-XVII вв. юг России представлял собою «дикую степь», на которой господствовали кочевые народы, сменяющие друг друга. Только Азов, превращенный турками в крепость, был постоянным населенным пунктом в Восточном Приазовье и низовьях Дона. В 1696 г. он был завоеван Россией, но окончательно стал российской крепостью только с 1769 г., что было закреплено Кучук-Кайнарджийским мирным договором 1774 г. В 1775-1783 гг. Азов был центром новой Азовской губернии и одноименной провинции в ней. В провинцию вошли уезды Азовский, Таганрогский и крепости Святого Дмитрия Ростовского. Последняя была создана 13 сентября 1761 г. около Темерницкой таможни, возникшей близ устья р. Темерник 15 декабря 1749 г.

Скорее всего, большую часть XVIII в. евреи в сколько-нибудь значительном количестве не жили здесь, несмотря на предание о том, что на Дон переехало несколько семей малороссийских (сечевых) казаков, взявших с собой евреев-ремесленников, без которых они не смогли бы обустроить свой быт. Более вероятно, что среди многих переехавших на Дон сечевых казаков было какое-то количество оказачившихся евреев. Но эти люди отреклись от своего народа и полностью потеряли связи с еврейством, хотя и оказывали какое-то еврейское влияние на формирующееся донское казачество. Во всяком случае, в обстоятельных работах В. Броневского, А.И. Ригельмана и В.Д. Сухорукова нет упоминаний о евреях на донской земле в XVI-XVII вв.

Только в работе В.В. Богачева говорится о появлении в Старочеркасске в XVII в. вместе с малороссийскими казаками немногих евреев. От них происходит, по мнению В.В. Богачева, 10 казачьих родов. Казаки с такими фамилиями, как Абрамов, Авраамов, Аронов, Вениаминов, Жученков, Ионов, Иосифов, Исаев, Лазарев, Михелев, Моисеев, Наумов, Перехристов (Перекрестов), Резников, Самуилов, Соломонов, Хаимов, Эльев, Юдин (Иудин) и т.п., могли иметь еврейское происхождение.

К концу XVIII в. территория Нижнего Дона и Восточного Приазовья входила в состав самых восточных частей Екатеринославского наместничества (создано 30 марта 1783 г.). Здесь выделены сначала в 1784 г. Мариупольский уезд с центром в Таганроге (с 1796 г. входил в Новороссийскую губ.), а затем с 20 августа 1797 г. Ростовский уезд (в него входили крепость Святого Дмитрия Ростовского, преобразованная тогда же в уездный город, и Азов). Вместо Таганрогского уезда образовано в 1802 г. одноименное градоначальство, вошедшее с 3 октября 1802 г. в Екатеринославскую губернию (как и Ростовский уезд).

По данным 5-й ревизии населения России в Мариупольском уезде в 1796 г. проживало 7 евреев-мещан, очевидно, ремесленников. Речь идет о крепости Святого Дмитрия Ростовского, поскольку в Азове, Мариуполе и Таганроге евреи появились значительно позже. В 1800 г. в Ростове (впервые назван так 17 августа 1806 г.) жило 10 душ евреев, в 1817 г. – 25.

Как отмечал в 1850 г. известный одесский экономист и историк А.А. Скальковский, Екатеринославская губерния - «это обетованная земля евреев». Поэтому сюда устремились евреи из других губерний, вошедших в постоянную черту еврейской оседлости. Такой чертой были охвачены, в первую очередь, территории на западе России, вошедшие в ее состав после трех разделов Польши (1772-1795 гг.), а также Екатеринославское наместничество. Впервые ограничения в расселении евреев в России были установлены 23 декабря 1791 г. указом Екатерины II, хотя сам термин «черта оседлости» появился лишь в 1835 г.

Прежде чем перейти к истории евреев Донского края, остановимся на общей характеристике положения евреев в Российской империи в конце XVIII - середине XIX в. Она во многом основана на материалах работ Ю. Гессена, С.М. Дубнова, И. Сосиса, А.А. Гольденвейзера, И. Троцкого, Е.К. Анищенко, А. Оксмана и Н.С. Лескова.

В Польше, Литве и Белоруссии еврейские общины (кагалы) обладали правом религиозного и гражданского (фискального и судебного) самоуправления, которое было подтверждено русским правительством после первого раздела Польши в 1772 и 1776 гг. Однако к концу XVIII в. сенат России лишил кагалы судебных функций в связи с борьбой между хасидами («благочестивыми», почитателями цадиков или «святых») и миснагдимами («противниками», сторонниками раввинов). Высочайшим указом 23 декабря 1781 г. было установлено, что евреи не могут записываться в купцы и мещане во внутренних областях России, хотя с 1780 г. имели право гражданства в Екатеринославском наместничестве и других губерниях Новороссии (право селиться в Новороссийском крае евреи получили в 1764 г.) и Белоруссии. Кагалы взимали коробочный (кружечный) сбор – налог на кашерное мясо, жир, райские яблоки, субботние свечи, убой скота и резку птицы.

По указу 23 июня 1794 г. евреи, желающие записаться в городах и местечках в мещанство и купечество, обязывались платить установленные подати, вдвое большие против положенных христианам. Те же из них, которые не захотят остаться в городах на этих условиях, должны выехать из Российской империи после уплаты штрафа (трехлетней двойной подати), не считая особого рекрутского налога взамен личного отбывания воинской повинности (такого же, как и для русского купечества). Единственным достижением законодательных актов последнего десятилетия правления Екатерины II была замена презрительной клички «жиды» на слово «евреи».

За короткое царствование Павла I (1796-1801 гг.) все введенные ограничения для евреев сохранили свою силу. В 1800 г. сенат подтвердил, что евреи, как принадлежащие к мещанскому и купеческому сословиям, не могут считаться крепостными даже в помещичьих местечках и селениях. Он разрешил хасидам исполнять религиозные обряды так, как они считают правильным.

Александр I утвердил 9 декабря 1804 г. новое «Положение об устройстве евреев». По нему фабриканты и ремесленники освобождались от еврейской двойной подати и вместе с купцами получали разрешение на временный проезд по делам во внутренние губернии России, включая столицы, по паспортам, выданным губернаторами. Было введено правило, что евреи могут занимать не более трети мест в городском самоуправлении, не могут быть бургомистрами и городскими головами. Закон установил подведомственность евреев городским магистратам и сохранил право евреев на выборы на трехлетие раввинов и «кагальных». Раввинам предоставлялось право суда по вопросам веры, а кагалы - обязывались следить за исправными платежами казенных податей (круговая порука за сбор подати, распоряжаться средствами общины, регулировать религиозно-общественный быт).

Этот закон открыл еврейским детям доступ во все российские народные училища, гимназии, университеты, а также в еврейские общеобразовательные училища с обязательным преподаванием одного из трех языков (русского, немецкого или польского). Один из этих языков должен был знать и еврей, избираемый в раввины, члены кагала или городского магистрата. Однако еврейские общеобразовательные школы до 40-х годов XIX в. были редкостью и общее российское образование получали очень немногие евреи (большинство кончало лишь хедеры). Тогда правительство считало такое нежелание евреев учиться в русских школах опасным для России проявлением еврейского изоляционизма.

Новый закон оставил прежними границы черты оседлости, допустив, что будущие евреи-земледельцы могут селиться также в Астраханской и Кавказской губерниях, одновременно запретив с 1807-1808 гг. евреям любой сельский промысел и шинкарство (этим кормилось почти половина евреев). Предоставленным правом покупать незаселенные земли и переселяться на казенные земли смогли воспользоваться не слишком многие евреи (около 10 тысяч человек). Зато многие евреи смогли использовать элементарное право свободного переселения из обедневших Белоруссии и Литвы в более богатые и малонаселенные евреями Малороссию и Новороссию, особенно в Екатеринославскую губернию. Купцам это дозволялось беспрепятственно, мещанам – по увольнительным билетам (с декабря 1796 г.). В результате самые инициативные, решительные и находчивые евреи начали активно заселять юг Европейской России, включая нынешний юго-запад Донского края.

Городской еврей был ремесленником, шинкарем и торговцем. Рядом с лавкой и ремесленной мастерской стоял шинок (кабак), который зачастую соединялся с постоялым двором. В городах еврейский труд являлся основным устоем культурного хозяйства, ибо без евреев невозможно было ни купить, ни продать, ни что-либо изготовить. Благодаря посредничеству вездесущего еврея крестьянин мог продать на месте все свои продукты, даже такие малоценные, которые ему не имело смысла везти в город. Говоря о роли евреев в российской жизни во второй половине XIX в. Н.С. Лесков (1893 г.) отметил, что евреи столярничают, кладут печи, штукатурят, малярят, портняжничают, сапожничают, держат мельницы, пекут булки, куют лошадей, ловят рыбу, о торговле нечего и говорить.

Арендуя у помещика или казны право винокурения, еврей держал в аренде также молочную ферму, мельницу, рыбную ловлю, он занимался скупкой хлеба у крестьян и продажей им соли, посуды, кос, серпов и других необходимых в хозяйстве товаров, привозимых из города, совмещая в своем лице виноторговца, лавочника, скупщика. Несмотря на такую обширную деятельность, этот средний еврей был также беден, как крестьянин, хотя ему было чуждо пьянство, являвшееся одной из причин крестьянского разорения. Подобную сложившуюся хозяйственную организацию экономической жизни правительство России стремилось разрушить.

Хотя по закону самоуправление еврейских общин в городах было ограничено, на деле оно было шире, поскольку евреи продолжали разбирать свои имущественные споры у раввина. Правительство, нуждаясь в податных услугах кагала, вынуждено было терпеть фактическое расширение сферы деятельности кагалов.

Евреи, не отказываясь от своей давней общинной организации, охот- но шли на выборы в магистраты, в которых до тех пор хозяйничали их исконные конкуренты – христианские купцы и мещане, чтобы отстаивать свои интересы, как значительной части городского населения. Стремясь защитить интересы христиан, местные власти не разрешали евреям избирать больше одной трети членов магистратов (это было закреплено в 1836 и последующие годы) даже в тех городах, где евреи составляли большинство населения.

Стремясь склонить евреев к крещению, царь опубликовал 25 марта 1817 г. объявление об учреждении «Общества израильских христиан», которое могло отвести каждому крещенному еврею (обратившемуся в православие, католичество или лютеранство) даровые участки казенной земли с предоставлением всех гражданских прав широкого общинного самоуправления и особых льгот по уплате налогов. Однако желающих воспользоваться подобными льготами не нашлось до 1853 г., когда Николай I упразднил это общество.

Зато в 1817-1825 гг. правительство России принимало очень жестокие меры против десятков тысяч русских крестьян, охваченных ересью «жидовствующих» (субботников и иудействующих), в Воронежской, Тульской и Саратовской губерниях, в которых еврейских поселений совсем не было. Участники этой секты были сосланы в Сибирь, на Кавказ или отданы в военную службу.

Приход к власти в 1825 г. императора Николая I ознаменовал начало новых ограничений прав евреев. При нем была издана половина всех указов о евреях (преимущественно с различными ограничениями) за все время царствования Романовых. Так, он ввел указом 26 августа 1827 г. натуральную воинскую повинность для евреев вместо денежной. При этом евреи набирались в рекруты с 12 лет по 10 чел. с каждой 1000 раз 2 года (с христиан и мусульман с 20 лет по 7 человек). На практике в рекруты брали детей даже с 6-7 лет. Малолетние рекруты до 18 лет под названием кантонисты помещались в батальоны и школы кантонистов для подготовки к службе, которая у них начиналась с 18 лет и длилась 25 лет. Главной целью взятия евреев в кантонисты было желание заставить их креститься (согласным креститься облегчали службу, выдавали 30 рублей и улучшали питание).

Условия содержания кантонистов и издевательства русских унтер-офицеров над ними приводили к огромной смертности еврейских детей. Вся тяжесть рекрутчины падала на беднейших евреев–мещан (мелких ремесленников и жалких торговцев), так как. от нее освобождались раввины, купцы, цеховые мастера, механики и окончившие русские учебные заведения. В 1852 г. был сильно увеличен набор евреев в солдаты и батальоны кантонистов. Во время Крымской войны (1854-1855 гг.) в русской армии было немало евреев, поскольку из еврейских общин было взято по 30 рекрутов с 1000 жителей. При обороне Севастополя погибло более 500 солдат-евреев, многие были награждены: в 1836 г. вышло распоряжение награждать солдат-евреев за военные подвиги орденами и медалями (как и христиан). С 1832 г. разрешалось производить евреев в унтер-офицеры (но не в офицеры) за отличия в сражениях против неприятеля.

Помимо евреев, переселившихся в Ростов и Таганрог по собственному желанию, здесь, видимо, находились и кантонисты, рекрутированные в 1827-1856 гг. (после середины века они были уже зрелыми мужчинами). Известно, что в крепости Святого Дмитрия Ростовского (стала основой г. Ростова-на-Дону) имелось специальное здание для кантонистов. Указывалось также, что в 1827 г. в крепости размещался полубатальон кантонистов (до 700 детей). К сожалению, не сохранились сведения о числе евреев среди них. Описывая Ростов в 1846 г., А.А. Скальковский отметил там школу кантонистов, в которой было 100 учеников (очевидно, среди них могло быть немало еврейских мальчиков и юношей) и 4 учителя. В 1853 г. в Таганрогском градоначальстве, включавшем тогда также Ростов и Мариуполь, находилось от 212 до 388 кантонистов. Вероятно, с этим и с разрешением евреям-солдатам жениться, с получением с 1807 г. отставным, бессрочно отпускными, а с 1867 г. также отслужившим не менее 15 лет и уволенным солдатам права повсеместного проживания и права приписки в мещанство и купечество связано значительное количество живших в Ростове и Таганроге отставных солдат-евреев. В 1856 г. набор рекрутов в военные кантонисты был прекращен.

Николай I утвердил 13 апреля 1835 г. новое «Положение» о евреях: черта еврейской оседлости (губернии постоянного еврейского проживания) сократилась, увеличив скученность евреев. Во внутренние губернии России допускались только временные «отлучки» на 6 недель для судебных и торговых дел по губернаторским паспортам. Купцам первых двух гильдий разрешалось, кроме того, приезжать в столицы и портовые города, на крупные ярмарки на 3 месяца (1 гильдии – на 6 месяцев) для покупки и продажи товаров. Не дозволялись браки до достижения женихом 18 лет, невестою – 16 лет (до этого соответственно 13 и 12 лет). Положение 1835 г. неожиданно предоставило евреям право занимать должности в думах, магистратах и ратушах на том же основании, как избираются на эти должности лица других исповеданий. Однако уже в 1836 г. и в последующие годы участие евреев в органах городского и сословного управления было доведено до минимума.

В 1839 г. вышло новое положение о коробочном сборе: он делился на общий (повсеместный) с убоя скота, резки птицы, с продажи кашерного мяса и на частный – за право производства торгов и промыслов, за сдачу в аренду домов, амбаров, лавок, содержание шинков, с шитья еврейской одежды и т.п.

В 1840 г. правительство предписало «разобрать» евреев на «полезных» (купцов, раввинов, мещан-ремесленников, торговцев по промысловым свидетельствам, земледельцев) и «бесполезных» (мещан-мелких торговцев, приказчиков, канторов, резников, меламедов, извозчиков, ювелиров и других, составляющих значительную часть еврейского населения). Вскоре термин «бесполезные» был заменен на «не имеющие производительного труда» (или «мещане 2-го разряда»), но репрессивного курса правительства это не изменило. Объявление правительства о предстоящем (в 1850 г.) «разборе» было опубликовано в 1846 г.

Николай I подписал 13 сентября 1844 г. указ «об образовании еврейского юношества», учреждавший еврейские школы двух разрядов (соответствовали курсам приходских на 2 г. и уездных училищ на 4 г.) и предоставлявший право преподавания в них лишь лицам, окончившим казенные еврейские училища, Вслед за школьной «реформой» последовал указ от 19 декабря 1844 г. «о подчинении в городах и уездах общему управлению с уничтожением кагалов». С.М. Дубнов в связи с этим отмечал, что разрушив кагальное управление, закон оставил его рудимент – самоуправление под крылом муниципалитета: были учреждены столы для еврейских дел при городских думах, сохранены избираемые еврейскими общинами сборщики податей и их помощники, «рекрутские старосты».

Одновременно вышло новое «Положение о коробочном сборе». Этот давний сбор (отдаваемый в откуп) продолжал делиться на частный (как это было предусмотрено в 1839 г.) и на общий с продаваемого кашерного мяса, рыбы, жира, соли, с убоя скота и резки птицы должен был расходоваться губернской администрацией на взнос казенных недоимок, на оплату общественных долгов, на еврейские училища (на содержание казенных училищ был введен также свечной сбор) и на местную благотворительность (содержание сиротских домов, больниц и т.п.). В 1850г. было запрещено ношение особой еврейской одежды.

В 1852 г. вышли «Временные правила о разборе евреев» (выше упоминалось о том, как правительство «разбирало» евреев), по которым положение значительной части еврейских семей должно было осложнится, поскольку многим евреям запрещалось отлучаться от места жительства для поиска работы и должны были вводиться принудительные общественные работы. В связи со смертью Николая I в 1855 г. «разбор» евреев на разряды так и не был осуществлен. В марте 1859 г. издан закон, давший право повсеместного жительства купцам I гильдии, затем такое право получили доктора наук и магистры, в 1865 г. – мастера и ремесленники, их жены и несовершеннолетние дети (но плотники, каменотесы, штукатуры, граверы, часовщики и др. таковыми не считались).

Право быть на государственной службе с 1861 г. получили евреи-магистры и кандидаты наук, а с 1865 г. – врачи, провизоры и женщины-акушерки. В соответствии с земской и судебной реформами 1864 г. евреи могли заниматься адвокатской деятельностью. Городовое положение 1870 г. сохранило существовавшие ограничения для евреев, но гласные в думу теперь избирались совместно евреями и христианами (до этого раздельно). Следует иметь в виду, что правом участия в общественном управлении пользовались только владельцы недвижимых имуществ и уплачивающие сборы с торговых свидетельств и билетов.

В 1874 г. было установлено, что после окончания военной службы евреи не могли остаться на жительство вне черты оседлости. Введенный «Временными правилами 3 мая 1882 года» запрет евреям селиться вне городов и местечек создавал «черту внутри черты», усиливая скученность евреев и ухудшая условия их жизни. Наконец, в 1892 г. вышло новое Городовое Положение, в соответствии с которым евреи лишались права избирать и избираться гласными городских дум и управ, а власти в городах «черты» могли назначать евреев гласными, но не более 10% от состава думы.

Закон 4 мая 1859 г. обязал еврейских купцов и почетных граждан определять своих детей в общие казенные учебные заведения, а при их отсутствии – в казенные еврейские училища. Были изданы новые правила, предоставляющие преимущества евреям, получившим высшее образование. В 1873 г. последовало коренное преобразование еврейского образования: училища первого разряда были превращены в еврейские начальные училища одноклассные и двухклассные (училища второго разряда были преимущественно упразднены), а казенные бесплатные школы грамотности – в народные еврейские училища.

В 70-е годы произошло резкое увеличение числа евреев, окончивших общие учебные заведения, включая и университеты. Так, в Таганрогской гимназии среди выпускников 1860-1875 гг. было от 1 до 3 евреев (в 1872-1874 гг. среди 275-287 учеников было 68-75 евреев), а в 1877-1879 гг. 8-12. В 1883-1885 гг. в Таганрогской гимназии среди 373-432 учеников было 96-102 еврея, в Ростовской гимназии среди 248-266 учеников-83-90 евреев. В связи с этим правительство стало рассматривать еврейскую приобщенность к русской культуре как опасность для державы. Было принято решение ограничить прием евреев в школы и вузы, фальшиво ссылаясь невозможность принять всех желающих евреев в общие учебные заведения, не ущемив права русских. На самом деле в этих заведениях были большие недоборы и отсев.

Уже к 1840 г., когда Ростов-на-Дону посетили французские путешественники супруги де Гелль, здесь сложилась особенная общественная атмосфера, благоприятная для развития еврейской общины. Как отметил в послесловии С.Г. Сватиков, переводчик их записок, «супругам де Гелль удалось великолепно схватить ту основную черту ростовской жизни, которая так выгодно отличала и продолжает отличать наш город от шаблонных губернских городов средней России и от чиновничьих и казачьих центров юга России. Это – отсутствие дворянско-сословных традиций, легкость усвоения форм западноевропейской жизни, свобода от стеснительных и скучных пережитков, тяготевших над жизнью крепостнической России. Созданный всецело развитием денежного хозяйства, обязанный всецело возникновением и развитием торговому обмену, особенно с Западной Европой, Ростов уже в 40-х годах был типом нового города – города, который подобно Одессе, не походил на старые российские города. Совершенно правильно вспоминают об Америке, говоря о росте и характере Ростова… Но главную роль сыграли, конечно, и состав ростовского населения, и влияние Европы, особенно южной, и то обстоятельство, что Ростов – прямой продукт нарождения на Руси денежного, а затем и капиталистического хозяйства. Ростов – порождение нового экономического уклада…и вот причина, почему в этом городе наживы, обогащения, свободной конкуренции, при всех его отрицательных качествах, всегда веял свободный дух, влияние которого ощутили уже в 1840 г. французские путешественники. Старый порядок был органически чужд этому городу».

Первым еврейским купцом, поселившемся в Ростове-на-Дону при содействии войскового атамана М.И.Платова, очевидно, не позже 1817 г., как установил известный ростовский историк-краевед М.Б. Краснянский, был (Н?) Герберг (его потомки стали Герберами). В делах городского архива, начиная с 1825 г., он упоминается как торговец мануфактурой. Его сын Михаил был владельцем большого дома на Большой Садовой, 33 (ныне в нем Управление МВД). Его внуки Роман и Александр оставались хозяевами дома до 1917 г.

До начала 40-х годов XIX в. численность евреев Ростова-на-Дону не превышала 100 человек. В последующие 5 лет она возросла почти в три раза (в 1846 г. до 289 человек), а за следующие 20 лет – в 8 раз (до 2342 человек в 1866 г.) при росте общей численности более чем в 4 раза. Старое еврейское кладбище возникло, вероятно, к концу первой четверти 19 века на левом берегу р. Темерник близ кожевенного завода (ныне застроено к западу от Гвардейской площади). М.Б. Краснянский после 1894 г. смог найти там надгробные памятники, датированные 1838-1871 гг. Примерно такого же возраста (сохранившиеся памятники датированы 1838-1855 гг.) небольшое кладбище обнаружил М.Б. Краснянский в центре города на углу Пушкинской и пер. Покровского (ныне Журавлева).

Поскольку на Старом кладбище к середине 60-х годов XIX в. не осталось мест для захоронения, Ростовская городская дума по просьбе Комитета по еврейским делам от 21 января 1865 г. выделила участок земли для нового Еврейского кладбища между городским училищем (ныне институт повышения квалификации учителей), ул. Лермонтовской, № 14, пер. Доломановским, 79, и ул. Скобелевской (теперь Красноармейской), № 1, западнее Главного или Старого христианского кладбища (сейчас над ним стоят Дворец спорта и школа № 78). Это Еврейское кладбище действовало с конца 1867 г. по 1923 г. Ныне оно, как и еврейский молитвенный дом у входа на кладбище с юга, застроено жилыми домами на северной стороне Гвардейской площади. В предвоенные годы хасиды тайно перезахоронили на Новом еврейском кладбище тело, не превратившееся в прах (по свидетельству очевидцев), выдающегося еврейского религиозного деятеля 5 Любавичского Ребе Шолом-Дов-Бера Шнеерсона (1860-1920), жившего в Ростове-на-Дону с 1916 г.

Новое еврейское кладбище расположено восточнее Братского и Магометанского кладбищ на северной стороне ул. Текучева. Оно действовало в 1922-1971 гг. В 1997 г. оно было вновь открыто для подзахоронения близких родственников. На нем сохранилось множество интересных еврейских надгробных памятников, заслуживающих специального описания. Такое изучение Нового еврейского кладбище могло бы дать интересный материал по истории еврейской общины Ростова-на-Дону. Следует упомянуть, что здесь находятся склеп с могилой Шолом-Дов-Бера Шнеерсона, надгробные плиты ростовских раввинов Авраама-Хаима Беньяминовича-Исара Каценеленбогена (умер 30 сентября 1932 г.) и Шая-Меера Зусмановича (Зусиловича?) Ароновича (5 мая 1880 – 8 октября 1960 гг.), послевоенного раввина (1944-1960).